Исламская угроза - миф
М.Кабири (интервью): Россию в Таджикистане может заменить Иран
27.11.06 |
Россию в Таджикистане может заменить Иран
Неучастием в президентских выборах Партия исламского возрождения пытается развеять миф о религиозном экстремизме
Оппозиция ставит под сомнение итоги президентских выборов в стране.
 Мухиддин Кабири – председатель Исламской партии возрождения Таджикистана (ПИВТ). Кандидат политических наук. В период межтаджикских мирных переговоров в 1995–1997 гг. был экспертом международного права. Депутат таджикского парламента третьего созыва. Его называют визитной карточкой ПИВТ для стран Европы и Америки.
Легитимность победы Эмомали Рахмонова готов поставить под сомнение лидер Партии исламского возрождения Мухиддин Кабири. Он считает, что она состоялась только из-за отсутствия реальных соперников. Об этом и других проблемах, стоящих перед Таджикистаном, Кабири рассказал "НГ".
– Господин Кабири, как вы оцениваете прошедшие президентские выборы?
–У президента Эмомали Рахмонова не было сильных соперников, а его уверенная победа была предсказуема. Но, конечно, вопросы есть. В целом выборы прошли в спокойной обстановке и это было главное достижение всего процесса.
– Может ли измениться внешнеполитический курс, внутренняя политика Таджикистана?
– Особых изменений не будет. У Рахмонова появился шанс реализовать все, что задумал. Раньше он мог ссылаться на сложный постконфликтный период, то сегодня ситуация изменилась. На международной арене у Таджикистана достаточно хороший имидж, политическая стабильность, уставший от войны народ, лояльный к президенту парламент и широкие конституционные полномочия. Рахмонову просто остается правильно распоряжаться этими благоприятными условиями.
– В Москве ряд аналитиков полагают, что долгая преданность Кремлю Рахмонову ничего существенного не дала, а потому в третий президентский срок он может и пересмотреть внешнеполитическую линию.
– Рахмонов настроен пророссийски. Насколько далеко он отойдет от орбиты интересов России, зависит только от Москвы и ее отношению к Таджикистану.
– Но предположения не возникли на пустом месте, а после того, как Россия и Таджикистан не договорились по строительству Рогунской ГЭС.
– Россия как государство-партнер не хотела брать на себя обязанность, переложив ее на свои частные структуры, в данном случае на РУСАЛ. Для России достройка Рогуна нужна для укрепления позиций в Таджикистане. А вот нам не столь важно, кто строит Рогун – Россия или кто-то другой. И если бы изначально Таджикистан позволил другим участвовать в проекте , то он давно был бы завершен.
– Насколько вероятно, что РУСАЛ уговорит Рахмонова отдать алюминиевый завод взамен на достройку Рогуна?
– Независимо от того, кто будет у власти, завод должен оставаться в собственности народа. Если у РУСАЛа нет иных предложений, то, думаю, власти должны найти других партнеров. Я категорически против приватизации завода, даже с участием отечественного капитала.
– Есть ли другие объекты, которые могли бы заинтересовать Россию?
– Станцию космического слежения "Окно" Россия уже приобрела. "Интересные" объекты могут появиться в будущем. Все-таки у Таджикистана неплохой потенциал, способный привлечь других крупных игроков.
– Вы подразумеваете Китай и США?
– Не только. В хороших отношениях с Таджикистаном заинтересован Иран. С учетом общего языка, религии, культурных связей Тегеран имеет право претендовать на особенную роль. Для Таджикистана это сотрудничество должно быть приоритетным. Речь идет о двух народах, имеющих много общего.
– После смерти Саида Абдулло Нури стали поговаривать о расколе в Партии исламского возрождения на светское крыло и духовное. Что происходит?
– Раскола нет. Как и нет двух фракций. Есть разные взгляды на те или иные вопросы. Кто-то подходит с умеренных позиций, а кто-то с более консервативных. Это нормально для любой партии.
– Чем вы объясняете популярность вашей партии?
– Причины следует искать в духовности таджиков, а также в том, что, благодаря деятельности нашей партии, на спад пошли религиозный экстремизм, терроризм. Это, в свою очередь, объясняется тем, что мы – легальная структура, и у желающих появилась возможность заниматься политикой с религиозных позиций.
– На севере страны пресечена деятельность радикальной организации "Байат", появляются информации о задержании членов организации "Хизбут- Тахрир". Почему, на ваш взгляд, они не выходят из подполья, чтобы вести открытую деятельность или присоединиться к вашей партии?
– Полной свободы нет и у нас. Но мы стараемся не драматизировать ситуацию, даже, скажем, когда дело доходит до арестов. Думаю, отношение к нам, особенно в регионах, будет меняться, и многие люди, которых в подполье толкает стремление реализовать себя, будут пополнять ряды Партии исламского возрождения.
– Как вы считаете, подпольные группы действительно несут в себе угрозу?
– Здесь немало мифотворчества со стороны правоохранительных органов. Я, например, знаком с документами по делу "Байат" и могу сказать, что такой организации не было. Несколько бывших членов ОТО (Объединенная таджикская оппозиция) не соглашаясь с мирным процессом, решили продолжить "борьбу" и дали клятву. В переводе на русский язык слово "байат" означает "клятва", а следователь не зная специфику религиозных терминов, решил, что они создали организацию "Байат".
Взгляды "Хизб ут-Тахрир" уходят в экстремистскую плоскость. Речь идет о своеобразной утопии исламской мысли, ведущей к идее создания халифата. Но в мире есть и другие группы, призывающие к созданию "халифатов". Однако одними репрессивными методами проблему невозможно решить. К сожалению, определенная доля угрозы существует и здесь необходим комплексный подход к решению проблемы.
– Какие перспективы у Партии исламского возрождения?
– Нам нужен был тайм-аут в связи с невосполнимой утратой лидера Саида Абдулло Нури. Думаю, у нас серьезный потенциал. Молодое поколение активно интересуется религией. И наше будущее во многом зависит от того, сумеем ли мы найти с ним общий язык.
– На ваше решение не участвовать в выборах повлиял международный фактор – ведь во всем мире идет борьба с радикальным исламизмом, различия которого от ислама способны определять далеко не все?..
– На наше решение не участвовать в выборах повлияло и это. Для многих наличие исламского элемента в политической борьбе рассматривается как угроза демократическим ценностям. Одно только появление среди кандидатов нашего ставленника вызвало бы пересуды о возрождающемся в Таджикистане противостоянии. Так, например, было на парламентских выборах. Сейчас мы дали возможность светским демократическим партиям доказать приверженность декларируемым демократическим ценностям. Если им удалось, то нам остается их поздравить и подкорректировать свою программу. А если нет, то, значит, все разговоры по поводу исламской угрозы в Таджикистане – миф, которым пользуются, чтобы прикрыть свою не очень чистую политическую игру.
Виктория Панфилова
Независимая Газета
|
| 
|
