ref=|uri=/?S=0.1302031143

Президент & Семья

Экс-глава Таджикистана К.Махкамов: "Я с ужасом догадался -
да ведь он совершенно не понимает..." (интервью)
03.02.13

Махкамов: Я торопился, но не успел…

Всю сознательную жизнь он торопился реализовывать задуманное, продвигаясь по служебной лестнице стремительно, без всякого протеже – только благодаря своим деловым качествам, сходу становясь высокопрофессиональным технарем. Лишь дважды время для него остановилось – первый раз в 45 году, когда после окончания семи классов школу закрыли под госпиталь – слишком много раненных поставляла тылу Великая Отечественная война. Все госпитали центральных городов были переполнены и поэтому разбрасывали их по всей необъятной стране. Перевелся в другую школу, но через месяц она сгорела со всеми документами, на целых два года, закрыв ему дорогу в будущее.

Второй раз - в августе 1991 года, когда на сессии Верховного Совета Таджикской ССР соратники отправили его в отставку с поста Президента республики. Через четыре месяца развалился СССР. Для Каххора Махкамова это было завершением эпохи созидания. Многое осталось нереализованным. Но обо всем по прядку.

Родился он в Худжанде в 1932 году в семье ремесленника. Отец Махкам Зокиров был неграмотным и очень хотел, чтобы его сыновья (их было шестеро) учились и стали образованными людьми. Жизнь Каххора круто изменилась, когда в Худжанд приехал погостить его дядя, председатель республиканского радио Сулаймон Зохиров. Узнав о том, что его хорошо успевающий племянник уже два года не ходит в школу, возмутился – почему раньше ему не сообщили?! Забрал его к себе в Душанбе и привел в индустриальный техникум. Директор техникума, услышав его печальную историю, согласился без всяких документов допустить его на вступительные экзамены. Двухгодичный перерыв в учебе, конечно же, обнаружил серьезные пробелы по физике и математике. Но перед преподавателями стоял не простой абитуриент – его сильное желание учиться и наверстать упущенное подействовало на них, и он был зачислен в техникум. Тут еще дядя заручился за него – примите, он же не виноват, что два года не учился, обязательно наверстает упущенное и станет студентом-отличником!

Дядю он не подвел. В 50 году окончил техникум с отличием, став специалистом по угольной шахте. За это время семья переселилась в пригородный колхоз имени Сталина, который возглавлял Пулод Бобокалонов. В те годы выпускники, с отличием окончившие индустриальный техникум, могли быть приняты без экзаменов в любой горный институт СССР.

Каххор вернулся домой с красным дипломом, и отец повел его к председателю колхоза, надеясь устроить его на какую-нибудь работу. "Какая работа?! – сказал раис, – Ваш сын должен продолжить учебу. У него же красный диплом! Поезжай в Ленинградский горный институт. Я тебе дам деньги на дорогу".

– Я часто вспоминаю о Бобокалонове, – рассказывает Махкамов – замечательный был человек. Он обрадовался, что в его колхозе появился дипломированный специалист и помог мне поехать в Ленинград. Сначала мой дядя, а потом Бобокалонов сыграли в моей жизни судьбоносную роль.

Ехал он в Ленинград с тревогой на душе – очень плохо знал русский язык. Но ректор института оказался на редкость чутким и внимательным человеком. Приставив к нему учителя русского языка, дал ему срок – два месяца. "Не принимать тебя не могу, – сказал он, – ты первый студент из Таджикистана, да еще и с красным дипломом. Но если в кратчайший срок не выучишь русский язык, придется тебя отчислить". Через два месяца ректор, проверив его конспекты, остался доволен – Махкамов такой же полноправный студент, как и все остальные. (Летом 1952 года, проходя практику на угольных шахтах Донецка, он выучил еще и украинский язык).

Катастрофические последствия разрухи в стране, победившей фашизм, нужно было преодолеть в кратчайшие сроки. Уголь был одним из главных материалов для восстановления экономики, а для увеличения добычи угля остро не хватало специалистов. Осенью 52-го все сорок семь студентов, окончивших горнорудные техникумы, были приглашены к ректору. "Вы должны окончить институт не за пять лет, а за два с половиной года, – объявил ректор, – для этого исключаем из учебной программы военное дело, иностранный язык, физкультуру. При этом занятия вместо шести будут продолжаться восемь часов. Ваше согласие не требуется, потому что стране нужен уголь. В новом году вы должны уже работать на шахтах. Вопросы есть?" Вопросов не было.

Годы учебы в Ленинграде не только дали ему знания, сделали его редким по тем временам специалистом, но и закалили его характер. 300 рублей стипендии не хватало. Вместе с другом Володей по ночам в месяц разгружали на станции четыре вагона угля, зарабатывая по двести рублей на каждого. "Я учился в институте не только добывать уголь, но и разгружать его", – смеясь, вспоминает он.

В 50-е – 70-е годы в большинстве вузов СССР царил культ знаний. Плохо успевающий студент выглядел, как белая ворона. С развалом СССР уникальная система народного образования канула в прошлое. В декабре, закончив учебу и получив диплом горного инженера, Махкамов приехал в Ташкент, где располагалась контора "СредАзуголь". Мог ли он предположить, что после Ленинграда будет направлен в Шураб, где будучи учащимся техникума, проходил практику? Так появился в Шурабе первый таджик – специалист по разработке пластовых месторождений на угольной шахте, который имел уже трехмесячный украинский опыт мастера по вентиляции. Само время требовало сходу научиться применять знания на практике, становиться опытным специалистом. Новшества, внедренные молодым инженером, удивляли опытных специалистов с многолетним стажем. В первые же месяцы стало известно – на шахту пришел молодой инженер с творческой натурой. Еще будучи практикантом индустриального техникума, он определил, что Шурабская угольная шахта пожароопасная только по пыли. По газу пожар может возникнуть, если в воздухе содержание метана достигнет 14 процентов. Поэтому сразу настоял, чтобы были установлены замерные станции. В 1954 году он – зам.главного инженера, а в 56-м – главный инженер шахты.

В ноябре 1957 года произошло событие, которое определило дальнейшую судьбу уже опытного и талантливого инженера. Поскольку Шурабская шахта была предприятием непрерывного цикла, ремонтные работы проводились в праздничные дни. И вот с 6 по 8 ноября (годовщина Октябрьской революции) решили углубить шахту на 130 метров. В это рискованное дело было вовлечено 150 рабочих и специалистов. Внезапно начался пожар, который удалось потушить только на следующий день. Нужно было время, чтобы заново восстановить производство. В это время директор находился в Ташкенте. Позвонив домой, он узнал о ЧП от жены, которая посоветовала ему не приезжать домой, пока пожар не будет потушен. Но, видимо, НКВД не дремал, и буквально на следующий день о звонке директора жене стало известно в Минугольпроме СССР. На 29-й день после пожара добыча угла была восстановлена. Вопрос о ЧП в Шурабе было решено рассмотреть на коллегии Минугольпрома в Москве. Махкамов готовил себя к самому худшему. Но в коллегию Министерства его не пригласили, там участвовал начальник рудоуправления Нарижный. Наверное, снимут – не беда, будет опять работать мастером. Но случилось непредвиденное. Во время коллегии секретарь (Махкамов до сих пор ей благодарен) занесла министру телеграмму из Шураба посланную Махкамовым – добыча угля полностью восстановлена, предприятие работает в обычном режиме. Тогда министр вслух прочитал секретарю странный приказ: "Директора за дезертирство уволить; Главному инженеру Махкамову объявить строгий выговор; и … главного инженера Махкамова назначить директором шахты". Вот так в 25 лет он получил первое взыскание и третье повышение.

Махкамов был настолько вдохновленным и начал разрабатывать в голове план реконструкции шахты без остановки производства. Некоторые специалисты относились к идее Махкамова скептически. Они не представляли себе, как можно обновлять производство, не останавливая его. Но Махкамов был настолько охвачен идеей обновления, что заразил всех.

– Вы не поверите, если скажу, что некоторые детали по автоматизации производства мне снились, – говорит он. – Реконструкция шахты была самой сложной работой и самым сильным увлечением в моей жизни.

За 11 месяцев реконструкция была полностью завершена, и добыча угля со 150-200 тонн была увеличена до 800 тонн в сутки. Соответственно, в два раза повысилась зарплата рабочих.

В 58 году Махкамов – начальник рудоуправления всего Шураба. В ноябре 61-го его избирают председателем Ленинабадского горисполкома. Человек, привыкший уже к неожиданным поворотам в своей жизни, и на этот раз был крайне удивлен – его никуда не приглашали, традиционного собеседования и напутствия перед вступлением на новую должность в верхах не было, и тут тебе новое назначение. В Шурабе он отвечал не только за производство, но и за городское хозяйство. "Ленинабад шире по масштабу, но справлюсь, если так решили в обкоме и в ЦК партии", – подумал он про себя.

– Мне было очень тяжело расстаться с Шурабом, – вспоминает он. – За восемь лет работы на шахтах я так полюбил свою работу, что не представлял себе другое занятие. Особенно было трудно расстаться с людьми. Прошло почти 60 лет, но я помню мою жизнь в Шурабе во всех подробностях. Я был тогда самым счастливым человеком, потому что любил свое дело. Была бы моя воля, остался бы там работать всю жизнь…

В апреле 1962 года, после драматических событий в республике, связанных с приписками в хлопковой отрасли, сменилось руководство республики. Турсуна Улджабаева на посту Первого секретаря ЦК Компартии Таджикистана сменил Джаббор Расулов. В один из жарких июльских дней 1963 года Расулов позвонил Махкамову:

– Завтра вылетай в Москву. В ЦК КПСС тебя ждет куратор по Таджикистану.

– А по какому вопросу? – спросил Махкамов

– Не задавай лишних вопросов, там все узнаешь! – резко ответил Расулов и положил трубку.

На следующий день он был в Москве на приеме у куратора.

– Вы знаете, зачем вас пригласили? – спросил его куратор.

– Нет, не знаю, – ответил он.

– Узнаю Джаббора Расуловича! – рассмеялся куратор. – Руководство республики рекомендует вас на должность председателя Госплана…

На встрече с председателем Госплана СССР Махкамов честно признался, что не имеет никакого представления о работе Госплана.

– В нашей стране нет вузов, готовящих руководителей Госплана, – ответил он – Учитесь сходу, как только приступите к работе. И учтите, молодой человек, у вас очень мало времени, чтобы стать компетентным руководителем в этой сфере…

Прилетев из Москвы в Ленинабад, он продолжил работу в горисполкоме. Дня через три ему снова позвонил Расулов: "Ты почему до сих пор сидишь там?! Тебя на сессии Верховного Совета должны утвердить, немедленно приезжай в Душанбе!" – и бросил трубку.

Махкамов вспомнил слова работника ЦК КПСС – "Узнаю Джаббора Расуловича!"

В первый же день после нового назначения он собрал аппарат Госплана и сделал следующее заявление:

– Я работу Госплана лишь в общих чертах знаю. Я горный инженер-производственник. Спросите у меня как можно увеличить добычу угля, я прочту вам лекцию. Поэтому хочу спросить вас – готовы ли вы признать меня, своим руководителем? Реплики из зала: "Мы вас признаем!".

– Тогда каждый день я буду приглашать работников одного из отделов, и задавать разные вопросы. И прошу вас на все мои вопросы отвечать обстоятельно.

Ликбез в Госплане, который Махкамов организовал сам для себя, продолжался четыре месяца. Остался последний отдел – сводный – самый сложный, самый ответственный, который собирал подготовленные проекты планов по всем отраслям и создавал единый республиканский план. Со сводным отделом Махкамов просидел еще неделю. Наконец, в последний день он осторожно спросил начальника отдела:

– Я еще не надоел всем?

– Что вы, Каххор Макамович, за это время все кинулись учиться сами, – ответил он. – Вы устроили курсы повышения квалификации не только для себя, но и для всех нас. Многие ваше заявление восприняли так: может он прикидывается незнающим, чтобы таким образом вычислить некомпетентных работников и уволить их.

Если в Ленинграде он экстерном за два с половиной года выучился на горного инженера, то в недрах Госплана создавал себе неформальные курсы, и за четыре месяца стал плановиком республиканского штаба. Сработали ленинградские и шурабские навыки – все нужно схватывать сходу и в кратчайшие сроки. В ноябре 1963 года он впервые представил на сессии Верховного Совета республики народнохозяйственный план на 1964 год.

Госплан СССР с его республиканскими учреждениями считался ключевым ведомством в экономической системе Советского государства. В его структурах за редким исключением работали люди с высоким интеллектом, с глубоким аналитическим мышлением, технари, хорошо знающие свое дело.

Я не спросил Махкамова, почему выбор Джаббора Расулова пал на него. Но можно только догадываться, почему он выбрал именно Махкамова. В условиях централизованной плановой экономики развитие каждой республики полностью зависело от распределения средств и материальных ресурсов в Госплане СССР. От умения руководителя республиканского Госплана компетентно и профессионально защищать в московских кабинетах новые проекты, разъяснять их значимость для развития всего Советского государства зависело многое. Поэтому на пост главы Госплана республики нужен был человек с московской или ленинградской закалкой. Расулов и его окружение видимо решили: молодость и неопытность – это недостатки, которые проходят. И не ошиблись.

Ежегодно осенью аппарат Госплана переезжал в Москву. В здании, где ныне располагается Государственная дума, каждой республике выделялись кабинеты. Плановики со всех союзных республик представляли проекты на предстоящий год. В первый свой приезд в Москву в качестве руководителя Госплана Махкамов понял: приобретенные знания на собственных курсах ликбеза в Душанбе совершенно недостаточно. Председатель Госплана – это экономист и технарь широкого профиля, социолог, политик и дипломат. Таким он должен состояться опять же сходу. Привезенные проекты сначала нужно было защищать в отраслевых министерствах. Затем окончательно рассматривался у Председателя Совмина СССР, где также участвовал Глава республиканского Совмина Абдулахад Каххоров. На радость Махкамова в самом Госплане СССР и в некоторых министерствах работали его однокурсники. Во все времена (в СССР особенно) личные связи помогали решать иногда неразрешимые вопросы.

В Госплане Каххор Махкамов остался надолго – почти 19 лет. Для Таджикистана – это целая эпоха. Именно в этот период был создан мощный промышленный потенциал республики, построены десятки крупных и средних промышленных предприятий, автомобильные и железные дороги, мелиорированы сотни тысяч гектаров пустынных земель. Был дан старт проекту века Южно-таджикского производственно-территориального комплекса. Его сердцевина Нурекская ГЭС, которая сегодня спасает республику от развала экономики. Проектная стоимость Рогунской ГЭС в ценах 1980 года составляла 1 миллиард 347 млн. рублей. На конец 1990 года было освоено больше половины этих средств. Рогунская ГЭС фактически была построена наполовину! Завезено все необходимое гидротехническое оборудование. На стройке работали 700 большегрузных автомобилей, шагающий экскаватор, который в собранном виде весил 800 тонн! Когда таджики начали воевать между собой, вся эта дорогостоящая техника была вывезена в Россию.

Промышленный гигант Таджикский алюминиевый завод – это детище Джаббора Расулова, Абдулахада Кахорова и Каххора Махкамова, один из главных памятников их плодотворной деятельности во благо Таджикистана. Одобрению проекта этого крупнейшего в Средней Азии производства алюминия всячески мешали руководители соседнего Узбекистана, убеждая Совмин СССР в нецелесообразности его строительства на территории Таджикистана. Чтобы преодолеть мощное препятствие соседей в московских кабинетах, от троих государственных деятелей требовалось не только компетентность, дипломатический дар, но и мужество. И завод, мощностью 520 000 тонн первичного алюминия в год, был построен. Учитывая острую нехватку высококвалифицированных специалистов, был открыт заводской металлургический техникум.

Ирригационный канал Яван длиной 7 км позволил оросить 60 тыс. гектаров земли в Яванской долине в 1968 году. Появился в республике новый хлопкосеющий район. Чтобы по кратчайшему пути завозить оборудование для строительства в этом районе крупнейшего в республике электрохимического завода, предприятия по производству пищевой соли, ТЭЦ – была построена железная дорога Термез – Курган-Тюбе – Яван. До 1974 года многие народно-хозяйственные грузы поступали по железной дороге до Термеза, а дальше в Вахшскую долину по реке Амударья и Пяндж на баржах в порт Нижний Пяндж (Панчи поен) в Кумсангирском районе.

В конце 50-х годов я часто с отцом ездил к родственникам в Шаартузский район. Добирались мы туда через Джиликульский район за целый день. На берегу реки Вахш приходилось полдня ждать паром с противоположной стороны. С вводом в эксплуатацию железной дороги через реку Вахш одновременно был построен автомобильный мост – и парома не стало. Эта железная дорога, ныне отрезанная Узбекистаном, для республики имела стратегическое значение. Вахшская долина, которую называли в те годы "Жемчужиной Таджикистана", получила прямой выход в центральные города России, Украины, Белоруссии, Прибалтики и в Европу. Продукция Курган-Тюбинского трансформаторного завода экспортировалась по этой железной дороге в 40 стран мира.

Все промышленные объекты в Яване в 70-е годы были построены в запланированные сроки. Продукция электрохимзавода (хлорная известь, гидрохлорид кальция для военных целей) прямым железнодорожным сообщением направлялась в Россию и другие союзные республики. За короткий отрезок времени Яван превратился в крупную аграрно-промышленную зону республики, а райцентр – в промышленный город, который возводился, в основном, за счет собственного домостроительного комбината.

Еще в 1966 году был введен в эксплуатацию Вахшский азотно-туковый завод – основной поставщик минеральных удобрений для республики. Благодаря этому промышленному гиганту на карте республики появился новый город – Калининабад (ныне Сарбанд). В 80-е годы это был уютный, зеленый городок в предгорье, на берегу реки Вахш. (В 58 году здесь на Вахше была построена Головная ГЭС, обеспечивающая электроэнергией город и все расположенные вокруг предприятия). В 60-е – 80-е годы вокруг ВАТЗ был создан крупный промышленный комплекс – домостроительный комбинат, несколько автопредприятий, база сельхозтехники, самые современные рефрижераторы с железнодорожной коммуникацией вместимостью несколько сот тонн скоропортящейся продукции, база для хранения нефтепродуктов, типовые склады республиканского Госснаба с развитой инфраструктурой для хранения угля, стройматериалов. С открытием железной дороги Термез – Курган-Тюбе – Яван значимость Калининабадской промышленной зоны для экономики республики возросла многократно. От станции Курган-Тюбе сразу же были проведены железнодорожные ветки во все промышленные предприятия города на Вахше.

II

Встретились мы с Каххором Махкамовым в апреле 2012 года, когда ему исполнилось 80 лет. Наша беседа продолжалась несколько часов. Его рассказ о 50-х – 80-х годах был настолько захватывающим, что я не заметил, как прошло время. Он не был похож на человека, который бьет себя в грудь и говорит: "Вот я столько сделал, а меня не оценили!". (Обычно многие, отошедшие от дела политики так говорят). Он рассказывал, как человек любящий свое дело, как созидатель. Он имел полное право с гордостью говорить об Эпохе созидания как непосредственный и активный ее участник. Когда он говорил о неудачах, незавершенных проектах, которые определяли развитие республики на многие десятилетия, его взгляд становился мрачным и печальным. Рогунская ГЭС, Курган-Тюбинский трансформаторный, Душанбинский авиационный, Кулябский аккумуляторный заводы, линия электропередач Север-Юг (тогда было Среднеазиатское кольцо) и еще десятки промышленных объектов по всей республике не были достроены. Для Каххора Махкамовича разграбление Рогунской стройки было личной трагедией. В то время он уже был в отставке.

Я слушал его и не осмелился спросить подробно о его деятельности на посту Председателя Совета Министров и Первого секретаря ЦК Компартии и затем Президента республики, о февральской трагедии 1990 года. Я счел для себя некорректным затронуть эту тему. Я изложу свой взгляд на этот период деятельности Махкамова.

В апреле 1982 года внезапная смерть Первого секретаря ЦК Компартии Таджикистана Джаббора Расулова застала республику врасплох. По традиционной схеме кадровых перестановок Кремля его заменил Председатель Совета Министров республики Рахмон Набиев, а Совмин возглавил Каххор Махкамов. Джаббор Расулов и Каххор Махкамов, получившие элитное образование и прошедшие московскую управленческую школу, были близки по духу. У них были схожие политические биографии. Еще в 46 году тридцатитрехлетний Джаббор Расулов, выпускник Ташкентского института хлопководства был назначен Председателем Совета Министров Таджикской ССР и проработал на этом посту 10 лет. Затем стал заместителем министра заготовок СССР, послом Советского Союза в республике Того.

Каххор Махкамов ежегодно месяцами вращался в недрах Госплана и Совмина СССР, решая не только важные для республики вопросы, но и изучая специфику московской управленческой работы. Эти два видных государственных деятеля, бок о бок работавшие почти 20 лет, во многом были единомышленниками.

В 1985 году Каххор Махкамов был избран 1-м секретарем Компартии Таджикистана. Возглавил он республику в смутные для СССР времена. Разрушительная Горбачевская перестройка набирала обороты. Горе-реформатор не имел никакой программы экономических и политических реформ. Вдумчивые научно-обоснованные реформы по выводу страны из кризиса заменялись популистскими лозунгами "Гласность", "Плюрализм мнений", "Демократия", "Социалистическая рыночная экономика" и пустопорожней болтовней о "новом мышлении". К концу 80-х годов в некоторых республиках начались волнения, и стал очевидным выход из состава СССР прибалтийских республик. Массовая резня турков-месхетинцев в Узбекистане, завершившаяся полным их выдворением из республики, кровавые события в Баку, Тбилиси, жертвами которых стали безоружные мирные жители, февральская трагедия 1990 года в Душанбе – результат "перестройки и нового мышления для советского народа и всего мира" (так называлась книга Горбачева).

Махкамову был приставлен Кремлем вторым секретарем Петр Лучинский. Ущерб от кадровой чехарды, затеянной им, и сейчас не поздно расследовать. Человек, абсолютно не знающий Таджикистан, его менталитет и не желающий знать, демонстрировал полное пренебрежение к местным обычаям, образу жизни. Его нравоучения на совещаниях воспринимались, как оскорбления таджикской нации. Вдохновлял Лучинского на самодурство инспектор ЦК КПСС и куратор по Таджикистану - Саенко. Этот вообще не скрывал своей неприязни к азиатам и к таджикам в особенности. "Если план по хлопку не выполните, без штанов останетесь!" – заявил он однажды на совещании, одаривая зал презрительным взглядом. Противостоять хамству ставленников Кремля Махкамов не мог.

Все тогда понимали – крушение СССР стало неизбежным. В такой тревожной обстановке К. Махкамов отчаянно пытался сохранить хрупкое межрегиональное согласие, предотвратить отток высококвалифицированных специалистов из республики, находить общий язык с новыми политическими движениями и культурными объединениями, с духовенством.

Начиная с 44-го года до прихода Махкамова, выходцы с Севера республики занимали ключевые посты в республике – Первого секретаря ЦК, председателя Совмина и руководителя Госплана. Махкамов нарушил эту более чем тридцатилетнюю традицию, отдав Совмин и Госплан южанам. Председателем правительства стал кулябец Иззатулло Хаеев, а Госплан возглавил выходец из Припамирья Бури Каримов. Шестилетнее правление Каххора Махкамова на посту Первого секретаря ЦК, Председателя Верховного Совета, а затем и Президента – это период, когда появилось много независимых газет. Да и правительственные газеты "Садои Мардум" (Голос народа), "Джумхурият" (Республика), "Вечерний Душанбе", "Адабиет ва Санъат" (Литература и искусство), литературный журнал "Садои шарк" (Голос Востока) порой нельзя было отличить от независимых. На их страницах иногда публиковались такие материалы, которые повергали в шок парт-госчиновников высокого ранга. Таджикское телевидение за свою более чем тридцатилетнюю историю, впервые становилось содержательным и интересным.

В Таджикистане соборные мечети для пятничной молитвы были только в областных центрах и в столице, и находились под пристальным контролем КГБ. При Махкамове стало возможным строительство соборной мечети почти в каждом городе и районе. Появление в конце 80-х годов газеты "Сухан" (Слово), печатного органа Союза журналистов республики, стало знаковым событием в журналистском сообществе. Под огонь критики этой газеты нередко попадали первые лица республики.

Не просто было решиться Махкамову в 1989 году первым среди руководителей союзных республик в многонациональном Таджикистане, когда немалую часть населения составляли русскоязычные граждане, на принятие "Закона о государственном языке". Конечно, этот закон был противоречивым и несовершенным. Но это был первый шаг к возрождению национальной культуры на государственном уровне. Сам Махкамов считал принятие этого закона преждевременным. Но он прислушался к голосу авторитетных деятелей культуры – Мумина Каноата, Акбара Турсунова, Мухамаджона Шакури, Лоика Шерали, и закон был разработан при их участии.

Впервые в истории Таджикской ССР в марте 1990 года выборы в Верховный Совет прошли свободно, на альтернативной основе. В одном из избирательных округов города Курган-Тюбе было зарегистрировано 11 кандидатов. Большинство мест в парламенте досталось выдвиженцам от Компартии по той простой причине, что компартия в то время имело большое влияние на таджикское общество. В парламенте образовался расклад сил 70%-30%. Зародилось понятие – оппозиционные депутаты. Среди них были авторитетный деятель духовенства Ходжи Акбар Туражонзода, поэт Бозор Собир, один из лидеров демпартии Аслиддин Сохибназаров, руководитель движения "Растохез" Тохир Абдуджаббор...

На первой сессии Каххор Махкамов сам предложил провести выборы председателя парламента на альтернативной основе. Оппозиционные депутаты выдвинули Гоибназара Паллаева, бывшего Председателя Президиума Верховного Совета и бывшего партийного функционера, а коммунистическое большинство Каххора Махкамова, который большинством голосов был избран главой Верховного Совета. В конце 1990 года Парламент избрал его Президентом.

Оппоненты Каххора Махкамова в большинстве своем герои толпы, случайно оказавшиеся на политической арене, оценивая деятельность Махкамова делают акцент на конец 80-х – начала 90-х годов, обвиняя его в том, что он не смог предотвратить трагические события февраля 1990 года и дальнейшее осложнение обстановки в республике. При этом они намеренно умалчивают о его деятельности во благо республики в 60-е – 80-е годы. Некоторые из них не стесняются демонстрировать свою ненависть к нему, не выбирая выражений. Каххор Махкамов неоднократно заявлял, что он не отрицает свою вину за февральские события 1990 года и объяснял, почему так произошло. Февральская трагедия была и личной трагедией Махкамова. В условиях, когда разрушение СССР началось сверху, не в каждой республике могли предотвратить конфликты.

Обвинение в том, что он в дни февральских беспорядков вместе с Иззатулло Хаеевым и Председателем Президиума Верховного Совета Гоибназаром Паллаевым подписал протокол о своей отставке, а потом, обманул митингующих и остался Первым секретарем ЦК, стало тогда стандартным. Уже более 20 лет я задаю себе один и тот же вопрос: какое право имел Комитет из 17 человек, избранный митингующими, выдвигать требования отставки от имени всего народа Таджикистана? Весь Север, Кулябский регион, абсолютное большинство жителей столицы, Гиссарской, Вахшской долины были на стороне Махкамова. И был ли в то время авторитетный человек на политической арене, признанный всеми регионами взамен Махкамова? Не было! И самый главный вопрос: кто в ответе за массовое кровопролитие после ухода Махкамова, жертвами которого стали уже десятки тысяч ни в чем не повинных людей?!…

– В те годы я жил одной мыслью – запустить хотя бы первый агрегат Рогунской ГЭС, завершить строительство наиболее важных промышленных объектов, увеличить экономический потенциал республики, – говорит он. – Я торопился, но не успел…

К середине 1991 года противостояние Компартии и ПИВТ достигло кульминации, окончательно расколов Таджикистан на регионы. Непримиримость двух полярно противоположных политических сил сеяла вражду между регионами. Чтобы как-то ослабить накал страстей Каххор Махкамов в августе 1991 года заявил о своем уходе с поста руководителя Компартии. Соратники ему этого не простили и в конце августа вынудили уйти в отставку с поста Президента.

Превратившись в рядового гражданина, Махкамов естественно не мог рассчитывать на возвращение во власть через всенародные выборы. ( Сразу после ухода с поста Президента Махкамов заявил, что никогда больше не вернется в политику). Присутствуя на сессии Верховного Совета в конце августа 1991 года, как парламентский корреспондент, я не мог взять в толк – не уж-то весь парламент перешел на сторону оппозиции? Вначале депутаты распорядились предоставить микрофон митингующим на площади Озоди. После установки микрофона уже в здании парламента были слышны крики выступающих. Во время перерыва группа депутатов в сопровождении журналистов во главе с Председателем Верховного Совета Кадриддином Аслоновым вышла к митингующим. Никого не смутило то, что на стене трибуны был развешен написанный в карикатурном жанре портрет Махкамова, унижающий его честь и достоинство. Но самое странное было то, что перед собравшимися выступили депутаты полярно противоположных взглядов – от верных ленинцев до ярых врагов коммунизма. И все они были солидарны с участниками митинга – Махкамов должен уйти в отставку.

12 сентября 1991 года я встретился с кандидатом в президенты Рахмоном Набиевым. К встрече я готовился основательно. Подготовив более 10 вопросов, напечатал их на машинке. Вопросы были сформулированы так, чтобы побудить собеседника к размышлению. Когда зачитал ему первый вопрос, он, подумав немного, попросил зачитать следующие вопросы. Затем, не дослушав четвертый или пятый вопрос, остановил меня:

– На все эти вопросы я ответил журналистам газеты "Джумхурият". Завтра мое интервью будет опубликовано. Вот оттуда возьмите и готовьте материал…

Я с ужасом догадался: да ведь он совершенно не понимает то, о чем я его спрашиваю! Хотел было встать и уйти, но он остановил меня.

– Знаете, что нужно сделать, – сказал доброжелательным тоном, видимо почувствовав мое разочарование. – Вы из Вахшской долины, а там многие известные люди меня знают. Если каждый из них обо мне расскажет хотя бы по одному абзацу, то у вас получится хороший материал. Давайте, действуйте, ако!

Партгосноменклатура уже тогда в лице Набиева создала ложный образ общенационального лидера. На самом деле это был человек из прошлого времени.

Затишье после президентских выборов в ноябре 1991 года продолжалось всего четыре месяца. Республика стремительно катилась к хаосу, а затем в кровавую бойню…

31/01/2013
Саломиддин Мирзорахматов, журналист, Душанбе-Алматы-Астана
Источник - Азия-плюс



Новости ЦентрАзии

ГЛАВНЫЕ ТЕМЫ:
 Президент & Семья
 Правительство & Кадры
 Слухи & Скандалы
 Партии & Оппозиция
 Бизнес & Проекты
 СМИ & НПО
 Общество & Культура
 Геополитика & Война
 Соседи & Союзники
...




Copyright 2016 © Ariana | Контакты
Рейтинг@Mail.ru